Корреспондент:

— Сергей Викторович, в своем выступлении на пленарном заседании вы сказали, что даже терминологически сейчас отношение к экотуризму остается пока на уровне царской России, когда само слово «заповедник» означало «заповедное место», закрытое от простого народа. Что нужно сделать, чтобы это изменилось? Может быть как-то законодательство изменить?

Сергей Бачин:

— Если говорить о развитии экотуризма в России, то каких-то глобальных изменений в действующее законодательство сейчас не требуется. Достаточно принять некоторые подзаконные акты, которые позволят просто навести порядок на всех наших особо охраняемых природных территориях. Потому что в реальности не только заповедник, который может предполагать разные зоны доступности для посещения, но и большинство особо охраняемых природных территорий по-прежнему находятся вне туристического контекста. Самый жесткий статус защищенности, как правило, распространяется не на часть, а на все охраняемые территории в целом. О чем это говорит? О том, что не сделана работа, которая может и должна быть сделана.

— А кто ее должен сделать? Руководство заповедника?

— Да, конечно, сотрудники заповедника, профессиональное сообщество. Мне не хочется их обвинять, дело не в этом. Мы понимаем, что сотрудников там немного, финансирование скудное, и они работают, прежде всего, чтобы сохранить то, что уже есть. Однако если думать о будущем, необходимо уже сейчас определить алгоритм необходимых преобразований в заповедниках, национальных парках, и в соответствии с этой стратегией доработать законодательство.

— На пленарном заседании многие, в том числе и Энрик Сала, и Олег Сафонов говорили о том, что экотуризм нужно превращать в инструмент защиты природы, в том числе в финансовый инструмент. И с ваших слов я понимаю, что руководители заповедников и нацпарков имеют необходимые права на развитие туризма на своих территориях. Так что нужно сделать, какие конкретные шаги предпринять, чтобы а) туристический поток на эти территории увеличился и б) какая-то необходимая инфраструктура появилась?

— Вот смотрите. Для того чтобы возникла инфраструктура, все-таки необходимы инвестиции. Но заповедникам и национальным паркам в том виде, в котором они сейчас существуют, сложно привлечь частных инвесторов, потому что как только появляется потенциальный партнер, сразу возникает ряд вопросов, требующих дополнительного регулирования. Опять же — это не значит, что надо менять закон. Достаточно внести изменения в Положение о заповеднике или национальном парке, или создать методики или практики, которые могло бы разработать Министерство природных ресурсов.

Ведь что такое заповедник или нацпарк? Это десятки километров неосвоенной территории. И если с человеком что-то произошло, кто-то его укусил, он ногу сломал, камень на него упал, должна быть система эвакуации, оказания первой медицинской помощи. А это значит, что должна быть доступность. Если это абсолютно дикая тропа, и группа ушла на 20 километров вглубь территории, человек может просто погибнуть. Значит в заповеднике должна быть какая-то минимальная сетка троп, по которым может проехать машина для эвакуации. Так это работает во всем мире. Это не значит, что машины должны носиться по территории заповедника, но необходимо создать условия для эвакуации людей в случае чрезвычайной ситуации. Рассчитывать на вертолет в большинстве случаев не стоит. Туман, другие погодные условия, дремучий лес — и вертолет бесполезен. Поэтому так важно создать транспортную сеть для эвакуации туристов.

Второй момент — очень важный — все-таки должны быть хоть какие-то туристические лагеря с водой, канализацией и электричеством. Пусть между ними будут 10-15 километров, но такие лагеря должны быть. А значит и регламенты по канализации, электричеству. Во всем мире используются, например, даже не мини, а микро ГЭС. Это такой малюсенький генератор, который на ручье стоит, или на отводе ручья. И хотя он производит всего 10-15 киловатт энергии — этого достаточно для обеспечения связи, света и минимальных удобств. Так вот на наших особо охраняемых территориях этого сейчас сделать нельзя. А если этого сделать нельзя, то туристы оказываются в пещерном состоянии. Это странно, потому как во всем мире эти микрогенераторы используются, и, кстати, очень часто они российского производства. Вы не поверите, но основной поставщик генераторов для микро ГЭС в Европу — это Россия, один из заводов в Санкт-Петербурге их делает. То есть — для западных особо охраняемых территорий мы их делаем, а у нас об этом даже подумать пока невозможно.

Вот такие аккуратные, не нарушающие экосистему решения, сразу бы сделали туризм цивилизованным. И, опять же, чтобы эти решения принять — не надо никаких глобальных указов президента. Нужен просто консенсус в сообществе, и достаточно будет каких-то подзаконных актов на уровне Минприроды.

— Таких правил, как я понимаю, пока нет?

— Их нет, но есть понимание, что они нужны, и мы свои предложения в Минприроды направили. С учетом, конечно, международного опыта создания таких систем, о которых я говорил.

— Еще одни вопрос. Бытует мнение, что экотуризм — это такая не выгодная на самом деле история. Она не интересна ни губернатору региона, ни муниципалитетам, ни инвесторам. Ну что там можно заработать на этих тропах? Вот построили большой курорт, как «Роза Хутор», куда люди приезжают в массовом порядке. Большие инвестиции — большие доходы. Или с вашей точки зрения экотуризм можно превратить все-таки в нормальный бизнес?

— Ну давайте будем откровенны... Экотуризм — это не добыча нефти, газа, металлов, и даже не строительство и не рыбная ловля. Экотуризм — бизнес не простой, и основная его характеристика — это длинный возврат на вложенные средства. И, к сожалению, если губернатор или бизнес руководствуются краткосрочными интересами, менее пяти лет, то для них экотуризм в сферу интересов в принципе попасть не может. Только если рассматривать систему инвестиций на длительный период, она будет работать. Есть еще один важный момент. В экотуризме нет единого центра сбора прибыли. Экотурист не приносит большой доход гиду или компании, которая этим непосредственно занимается. Он создает общий поток туристов на территорию, что в общей массе воздействует через малый бизнес и всевозможные сервисы на развитие всей территории. И в этом смысле, если логически рассуждать, то основной заинтересованной стороной может быть как раз регион, его власти. Но для этого все же необходимо обладать определенным видением, пониманием. Если какая-то муниципальная или региональная власть привыкла, к примеру, получать главный доход от рыбалки, то перезагрузить их сознание — увы, тяжело. Но в то же время, вы слышали цифры, которые назывались коллегами. На вложенный доллар или евро — десять отдачи. И это прибыль для всей территории, об этом свидетельствует международный опыт.

— И я так понимаю, что вы, как инвестор тоже начинаете сейчас экотуризмом заниматься? То есть для вас — это некое продолжение горнолыжного, курортного бизнеса?

— Мы в регионе сейчас очень хорошо и сильно представлены. И, чтобы не было путаницы — для нас в классическом понимании главный бизнес — это зимний горнолыжный и летний горный туризм. Это наше ядро — подъемники, отельная база, трассы, это вещи, которые мы уже сделали. И мы сейчас начинаем развивать экотуризм. Территориально он не сильно соотносится с основной территорией курорта. «Роза Хутор» — первый лагерь, с которого начинаются экомаршруты. А заканчиваться они по нашим планам будут достаточно далеко — на Третьей Роте, к примеру, это село такое в 30-40 километрах от курорта. Мы сейчас непосредственно работаем с нацпарком и заповедником по этим маршрутам. Мы считаем, что за этим направлением будущее, и через некоторое время, мы думаем, «Роза Хутор» будет привлекательна для туристов на 50% как горнолыжный или горный курорт, а на 50% — как стартовая точка для экотуристов.

— И последний мой вопрос — я знаю, что у вашей команды есть инвестиции и в других регионах нашей страны, в Завидово, например, в Тверской области. Там вы такую же концепцию предполагаете делать?

— В Завидово нет гор, поэтому я бы так сказал — концепция похожая, но без гор. Экотуризм там тоже развивается, и он очень востребован, я имею в виду пешеходный и велосипедный туризм. С точки зрения экотуризма в Завидово сейчас, наверное, даже больше сделано, чем здесь, на Кавказе. Там уже появились лагеря. Здесь мы планируем первый лагерь для туристов построить в следующем году, примерно в 10 км от «Роза Хутор». Летом 2020 года он уже будет принимать транзитных пешеходных и велосипедных туристов.

Для развития экологического туризма, как успешного бизнеса, я бы назвал два главных фактора. Во-первых, это наличие некоего мощного природного объекта, который привлекает большой туристический поток, позволяющий уже от него отводить ручейки экотуристов на маршруты. Например, это Байкал, Камчатка, Алтай или Кавказ. Во-вторых — это «мегаполисы», города, места, рядом с которыми можно формировать туристический поток. Мы, кстати, в Ярославской области этим занимаемся. «Золотое кольцо» — мощный туристический маршрут, по которому путешествуют тысячи людей. И можно предлагать им пройти и по экологическим тропам.

Интервью предоставлено сайтом АИФ.